Всё, что я о ней помню - Бородачев Антон

— Получается так, — ответил я, но эти слова прозвучали сейчас абсолютно равнодушно.

— Может, расскажешь и мне что-нибудь о себе?

— Что, например?

Кристина пожала плечами: «Все, что угодно»!

Я на секунду задумался, но уже совсем скоро слова пришли, словно сами собой. И я заговорил, внимательно подбирая каждое слово.

— Знаешь, в детстве мне всегда очень нравилась одна книга. Про Алису и Страну Чудес. Я читал ее, наверное, раз десять, но всегда не понимал в ней только одного: почему после всего того, что с ней случилось, Алиса решила вернуться назад? Почему она не осталась в Стране Чудес, а предпочла обычный мир, где нет ничего — ни чудес, ни магии?… Для меня тогда это было, наверное, одной из самых больших загадок моего детства.

Кристина улыбнулась: «А я как-то больше волновалась о том, кто подставил кролика Роджера».

— Нет, я серьезно… Я читал ее вновь и вновь и постоянно думал, что если бы я сам оказался там, я бы никогда не вернулся. И вот сейчас мне выпал подобный шанс. Остаться в этом отеле, как будто это и есть моя собственная Страна Чудес. Я вижу странный туман над горами, космических мотыльков и видения из прошлого, которые сами собой оживают перед моими глазами… А еще я без ума от одного очень милого призрака. Я понимаю — это ненормально. Но единственное, чего я сейчас по-настоящему боюсь — это проснуться. И понять, что тебя больше нет, и что тот поезд, разбившийся в горах, оборвал все безвозвратно.

Кристина посмотрела на меня уже серьезней, и в ее глазах блеснули огоньки. Я глядел на нее и в этот самый момент думал только о том, как она красива. Ее кожа казалась бледной и почти прозрачной. И лишь только на губах сохранился едва уловимый розовый цвет. Казалось, весь ее облик был соткан из тумана. Словно смерть убрала с ее лица любой даже самый малейший изъян.

— Обними, — сказала Кристина, как часто говорила когда-то прежде. А потом придвинулась ближе ко мне и замерла, положив свою голову мне на плечо. Мы лежали, обнявшись, и глядели на то, как вверху, прямо над нашими головами, плывут разноцветные огни. Кристина была со мной совсем рядом, и от мысли об этом по моему телу то и дело пробегала едва различимая дрожь. Я думал о том, как найти подходящий момент, чтобы снова поцеловать ее. Но в какой-то миг она просто взяла и поцеловала меня первой. Ее поцелуй был одновременно нежным и жадным, как первый глоток воздуха после морской глубины. Я чувствовал, как от ее кожи исходит холод, но от этого чувства мне хотелось прижаться к ней только сильней. Я слышал, как она дрожит. Но в следующий миг все оборвалось. Я лежал в тишине, с каждой секундой все крепче и крепче сжимая Кристину в своих объятьях. Она была рядом, и все, чего мне хотелось — это не отпускать ее никогда. Как мою собственную Страну Чудес… Как целый мир, который теперь носил ее имя.

— Не говори ничего… Давай просто насладимся этим моментом.

…А потом мы услышали сильный толчок. Крыша из одеял у нас над головой задрожала и едва заметно съехала набок. Несколько лампочек моргнули и моментально погасли уже в следующий миг. Я обернулся к Кристине: на ее лице читался испуг.

— Что это было? — спросила девушка.

— Я не знаю, — ответил я. — Но кажется, нам пора выбираться отсюда…

Я схватил ее за руку и, недолго думая, потянул за собой. Мы выбрались из детской, спустились по лестнице вниз и, миновав гостиную, выбежали на улицу — к парку и долгой веренице фонарей, выстроившихся в ряд и образовывавших впереди некое подобие коридора. Следующий толчок застал нас уже здесь — и в этот раз я прочувствовал его уже во много раз острей и отчётливей, чем первый. Казалось, кто-то пытается выбить землю у нас из-под ног. Но дрожала не только земля, а как будто бы все мироздание в целом. Я чувствовал себя игрушкой, запертой внутри огромного стеклянного шара. И все, что мне оставалось — это хвататься за воздух, пытаясь понять, куда нам бежать, и что делать дальше.

Откуда-то издалека прилетел сильный ветер.

— Это что… землетрясение? — прокричала Кристина, но ее слова потонули в шуме деревьев и мерцающем свете уличных фонарей. Я поднял глаза вверх: прямо у меня над головой метался все тот же рой мотыльков, но в этот раз их движения не казались размеренными. Скорее, наоборот — в каждом движении их крыльев было что-то отчаянное и обреченное. И глядя на них, в эту секунду я невольно подумал, могут ли мотыльки по-настоящему бояться?

Кристина дернула меня за руку, и я побежал за ней следом. Ночь вокруг становилась темнее, но даже на бегу я все равно различал в ней и что-то еще — какую-то черную и серую рябь, похожу на ту, что появляется на экране телевизора, когда с него пропадает картинка. Нечто подобное я уже видел раньше… Буквально 10 часов назад — тогда, в горах, когда Кристина привела меня к той стене из тумана. Казалось, весь этот мир у реки готов был исчезнуть в любую секунду. Шум ветра превращался в гул. А фонари у нас над головой мерцали все сильнее.

Еще секунда — и я отчетливо различил впереди нас дверь, которая в этот раз была открыта нараспашку. Мы заскочили в нее, но, несмотря на мои ожидания, дрожь под ногами не прекратилась, а скорее, наоборот, стала только сильней.

— Это дрожит сам отель! — проговорил я без какой-либо уверенности в том, что Кристина меня услышит. Мы лежали прямо посреди одного из гостиничных коридоров, чувствуя, как ветер, прилетающий из-за открытой двери, смешивается с пылью, что начинала сыпаться откуда-то с потолка.

Я попытался подняться, но в следующую секунду мир вокруг нас сотряс третий толчок — еще сильнее двух предыдущих.

— Быстрее! — прокричала Кристина. — Нужно бежать на улицу!!!

И словно вторя ее словам, прямо под моими ногами треснула одна из досок пола. Трещины на стенах сделались шире и теперь были видны абсолютно отчетливо. Одна из настенных ламп соскочила со своего места и повисла на шнуре, но все еще продолжала светиться.

Мы бросились к винтовой лестнице, ведущей вниз… Но в следующее мгновение все неожиданно прекратилось. Пыль, еще падавшая с потолка, попала мне в глаза и рот, заставив меня закашляться. Та упавшая лампа, повисшая на стене, затрещала и в следующую секунду все же погасла. Где-то в коленях еще ощущалась едва уловимая дрожь, однако в глубине души я уже четко понимал, что это были только остаточные явления. Все вдруг замерло в одну секунду. Стены перестали дрожать, как будто шторм, шумевший за стенами этого отеля, прекратился так же неожиданно, как и начался.

Я схватил Кристину за руку, как будто это могло хоть как-то помочь.

— Такое было когда-то прежде?

— Нет, — проговорила девушка. — По крайней мере, за то время, что я провела здесь…

Я обвел взглядом стены и потолок, пытаясь еще раз убедиться, что землетрясение стихло. Вокруг нас стояла звенящая тишина, и даже дождь, что еще пару часов назад заливал Высокие Татры, теперь больше не был слышен.

— Наверное, нам стоит осмотреться? — сказал я, так и не решив до конца, были ли эти слова вопросом или утверждением. Кристина кивнула, а потом просто проговорила: «Давай. С чего начнем»?

Я пожал плечами: «Не знаю… Я просто хочу понять этот отель чуть-чуть лучше».

— Хорошо, — согласилась Кристина. — Только не уходи далеко от меня… Мне как-то не по себе от всего этого.

Я поцеловал ее в губы, пытаясь успокоить толи ее, толи самого себя, и в этот раз они уже не показались мне такими холодными, как прежде. Мы разошлись в разные части коридора. Я закрыл дверь, ведущую к парку, отметив про себя, что буря за ней прекратилась. А Кристина просто замерла в стороне от меня, с каким-то особым любопытством разглядывая трещины на стенах.

— Интересно, сколько лет этому отелю?

— Не знаю, — ответил я. — По документам он построен в 1899-м сразу после того как здесь в Татрах проложили железную дорогу. Но я не удивлюсь, если в реальности «Мон-Сен-Мишель» окажется даже старше.

— Так значит, все началось с железной дороги?